ЗНАНИЕ ЖИВОЕ (англ. living knowledge) — понятие «З. ж.» в нач. XX в. использовали Г. Г. Шпет (1914, 1922), С. Л. Франк (1915, 1917, 1923). Такое знание м. б. как до-теоретическим, до-научным, так и пост-теоретическим, включающим в себя научное знание. В книге «Живое знание» (1923) Франк говорит о живом психологическом знании. Главными признаками З. ж. являются открытость и недосказанность. Оно строится на связи науки и искусства. Искусство на столетия опережает науку в познании неживого и особенно живого. Искусство порождает иное знание. Наука расчленяет, анатомирует, дробит мир на мелкие осколки, которые не склеиваются, не компонуются в целостную картину. Особенно она преуспела в своей дезинтегративной деятельности, изучая человека. Искусство же сохраняет мир целостным. Оно постоянно напоминает науке о существовании целостного, неосколочного мира. (См. также ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПЕДАГОГИКА, Психология искусства, Человекознание.)
ЗНАНИЕ ЖИВОЕ — это соцветие разных знаний. Оно включает не только знание о чем-либо, но и знание чего-либо. Оно представляет своего рода интеграл:
1) знание до знания (предзнаковые формы знания, мироощущение, неконцептуализируемые образы мира, бессознательные обобщения и умозаключения, память-привычка, память души, операциональные и предметные значения, житейские понятия неизвестного нам происхождения и т. п.), т. е. «неявное знание» (М. Полани);
2) знание как таковое (формы знания, существующие в институционализированных образовательных системах, в науке);
3) знание о знании (отрефлексированные формы знания: «На том стою и не могу иначе» (М. Лютер); или «знающее знание» (И. Г. Фихте);
4) незнание;
5) незнание своего незнания; согласно Я. Коменскому, — это источник безрассудства, дерзости, самонадеянности;
6) знание о незнании (влекущая, приглашающая сила: «Я знаю только то, что ничего не знаю»): согласно Коменскому, — это источник жажды знания, начало мудрости.
Особый вид знания (незнания?) — это тайна: «Тайна — это знание о незнании некоторого знания, а точнее — тайна это эмоциональное переживание незнания некоторого знания» (К. Пигров). М. К. Мамардашвили приводит фр. сентенцию: «Без тайны — животная жизнь; жизнь человеческая — тайна; культура — способность удержания тайны».
Знание о незнании содержит нечто большее, чем просто знание. Это отношение к знанию, сознание наличия или отсутствия знания. Имеется проблема, которую следует не столько решить, сколько осознать и держать в сознании. Какую задачу должно решать образование? Формирование твердых знаний или открытие знания о незнании? Или обе? И наконец, какую задачу оно решает в действительности?
Конечно, перечисленные виды знания и незнания не являются «чистыми культурами». Это, скорее, доминанты целого знания. Но с этими доминантами приходится сталкиваться, и их полезно учитывать в образовательной практике. Ибо в предельном или в чистом виде, т. е. взятые отдельно, они таят в себе опасность превращения в формы законченного невежества.
З. ж. при всей своей неизмеримости и концептуальной неопределенности есть «жизнь, истина и путь». Не так уж мало людей делают получение и накопление знаний целью и смыслом жизни. Главные достоинства З. ж. состоят в том, что человек узнает себя в нем, оно не выступает в качестве чуждой (отчужденной) для него реальности или силы. А. М. Пятигорский подчеркивает, что содержание знания всегда вторично, производно по отношению к событию знания. Акт получения знания (или «акт знания») порождает содержание этого знания, а не наоборот. Здесь подчеркнута не только действенная и деятельностная, но и событийная природа знания. Любой текст, будь то живая Природа, живой Космос или Культура, с одной стороны, сопротивляется чтению и интерпретации, а с др. — . взыскует читателей и интерпретаторов, число которых не убывает.
Знание о незнании иногда может свидетельствовать о знании больше, чем само знание. Знание до знания, незнание, знание о незнании есть условия всякого знания. Человек м. б. terra incognita, но не м. б. tabula rasa. (В. П. Зинченко.)